Он уже еле ноги передвигает. Он, ухмыляясь, поднимает восемь пальцев. Когда она прожигает ему футболку, он с визгом катится в бассейн. Боксер хихикнул он уже был хорош.
Он чертовски странный тип. С ним говорить как вон с той статуей. Я бы сделал такие, да они к моему цвету кожи не идут. Слушай, я и не думал, что смогу такое слово выговорить, я хорошо принял. И он хихикнул снова, потрепав меня по голове своей дружеской, но все равно здоровой лапой.
Я бы не назвала остановку на трое суток в ближайшем баре, как в тот раз, эффективной экспедицией для пополнения запасов. Чего у нас на этот раз? Он тебе в голову целит! Они даже не заметили. Джонатан с диким смехом прыгнул в пруд. А теперь в центрифугу на отжим! Он вылез из бассейна и завертелся по газону, разбрасывая брызги с протянутых рук. Небо над головой становилось темносиним солнце опускалось к холмам. Музыка колотилась в воздухе.
От стены до стены шли разговоры, смех, еда, питье.
Оно полыхнуло синим, и ему припалило брови. Он брызнул еще раз. У нас за спиной группа тринадцатилетних мальчишек разрисовывали друг другу щеки и носы боевой раскраской краснокожих, которая сейчас была на пике моды. И вдруг музыка прервалась режущей уши тишиной. Десятый раз за три дня! Что за игры он затеял? Курт говорил, что он нарочно выключает ток. Шум это как одежда, сказала какаято девушка. А когда его нет, ты голая. Выезжали поисковозаготовительные партии на грузовиках, и скоро сараи, в которых мы устроили склады, были до потолка забиты едой, обувью, одеждой, аппаратурой. Прибилась семнадцатилетняя девушка, которая училась на медсестру. Боксер до крушения цивилизации пробыл восемь месяцев в армии.
Он нам устраивал тренировки по обращению с огнестрельным оружием. Еще мы нашли генераторы, и у нас снова появилось электричество.
